Юрий Наумов:
Не все умные люди эмигрировали из Новосибирска 

     Наш город посетил виртуозный блюзовый гитарист Юрий Наумов. Когда-то он бросил Новосибирский мединститут и уехал в Москву. С середины восьмидесятых давал акустические концерты в Питере и Москве. Вот уже почти десять лет живет в США. Все эти годы не расстается с гитарой, изготовленной московским скрипичным мастером по специальному заказу. На единственном концерте маэстро с надрывом исполнил свои знаменитые «Азиатскую мессу», «Я собрался не туда», «Сказку о Карле». Этим выступлением был открыт гастрольный тур «Последние концерты уходящего века», который продолжится в Москве, Берлине, Амстердаме. 

     За день до концерта в ресторане «Нью-Йорк таймс» состоялась пресс-конференция. Юрий выглядел весьма счастливым, сидя за столиком в поношенной черной кофте и того же цвета брюках. 

   - А как вы выбирали города для гастролей? 
   - Ниша в концертном предпринимательстве была занята людьми, которые озабочены сезонным успехом. Но каким-то чудесным образом в этой индустрии остался ряд людей, понимающих, что скоро будет взлет интереса к умной музыке, умной литературе, умной живописи. И есть люди, готовые экономически рискнуть, так как я не являюсь горячим сборщиком прибыли. Мы исходили из того, что существует полуторамиллионный Новосибирск, в котором еще пятнадцать лет назад были десятки тысяч умных людей. Не все они эмигрировали, не все умерли. Они есть. Здесь находится очень важная для меня аудитория, с которой я не хотел бы терять связь. 
   - Где вы любите останавливаться в Новосибирске? 
   - Любимые места - это квартиры друзей, конечно. Терпеть не могу гостиницы. Это старое пристрастие, и оно с годами не поменялось. Для меня важно, чтобы был теплый, уютный дом, момент приватности. Чтобы не было длинного гулкого коридора с рядами дверей. Есть стойкое желание уюта. И, слава Богу, в этом городе, оставшемся, в общем, родным, до сих пор еще есть двери, которые могут открыться, если я появлюсь. Это дорогого стоит. Новосибирск - это продолжающаяся история. Мой отъезд оказался не точкой, а запятой. И все. Есть живые люди, есть растянувшиеся во времени, но прервавшиеся связи, как выясняется. 
   - Уютно вам в Америке? 
   - Мой материальный уровень - это, скажем так, нижний слой среднего класса. Это не нищета, но копейку считать приходится. Нет момента беззаботной жизни. Да, сейчас у меня маленький, скромный домик. Машин пока нет. Нью-Йорк единственный город в Америке, где есть разветвленная сеть общественного транспорта, там можно обойтись без этого. Но для человека моего типа сегодняшняя Америка лучше сегодняшней России тем, что музыкант может собрать у себя некую критическую массу технологических приспособлений, чтобы гарантировать себе творческую независимость. Вместо того, чтобы купить сто часов в студии и выйти с посредственным результатом, я на эти деньги покупаю аппаратуру и нарабатываю нужные мне тысячи часов для результата, за который мне не будет стыдно. Технологические новинки в Америке дешевле, чем где бы то ни было. Этот фактор является для меня решающим. 
   - Где вы играете в Нью-Йорке? 
   - В том же клубе, что и раньше. Но предпочитаю, конечно, концертные залы. Потому что, если я пою сложную, тринадцатиминутную песню, а в какой-то момент официант приносит счет, человек начинает расплачиваться и вываливается из некоего вибрационного потока. Он пропускает три-четыре строки, без которых песня превращается в полную бессмыслицу. 
   - Вы стали думать на английском? 
   - Нет, я уехал в Америку на двадцать девятом году жизни психологочески сформировавшимся человеком. Я мог впустить в свою жизнь английский язык, потому что это был язык рок-н-ролла. То есть корни моего искусства там, и у мення нет культурного конфликта. Я пишу песни на английском и русском языках. Но картинка для песни существует вне языкового пласта. Поскольку мир вокруг меня существует на английском, это помогает строке формироваться . 
   - Вы слушаете какую-нибудь музыку? 
   - Нет. Никакую. 
   - Черный цвет одежды имеет для вас какое-то значение? 
   - Он очень скромный, не отвлекает. Я выхожу на сцену: есть лицо, есть руки, есть гитара. У меня нет никаких перстней, браслетов, ярких тонов. Подход максимально аскетичный: обращаю внимание на то, что существенно, и не трачу энергию моей аудитории на рассматривание второстепенных деталей. Это чувство связано с моментом сценической фокусировки. В обыденной жизни я тяготею к достаточно скромным тонам. Одежда должна быть функциональной, удобной и в меру стильной. но я не особенно зарубаюсь на таких вещах. Слежу ли я за модой? В общем, нет. Но, например, когда три-четыре года назад появились рубашки без воротников, мне это очень понравилось. Иногда приходится идти на чей-нибудь день рождения в какой-нибудь дурацкий ресторан (рестораны я терпеть не могу), но не прийти - значит обидеть человека. Появление такой сорочки извиняет отсутствие галстука, который я ненавижу. Отлично! 
   - Вы никогда не хотели снять видеоклип? 
   - Я вам поясню. Выпуск одного видеоклипа предполагает бюджет в двенадцать - пятнадцать тысяч долларов. А альбом можно записать за десять тысяч. Поскольку мои ресурсы весьма ограничены... Помогает зарплата жены, конечно. Она русская, мы с ней давно знакомы. Смог бы я свести концы с концами, живя только на свои деньги? Наверно, но это была бы полунищая жизнь. 
   - У вас есть дети? 
   - Нет. Это дело времени. Я хочу быть человеком, не сомневающимся в том, что я адекватен роли отцовства. Я к этому не отношусь в таком варианте: стерпится - слюбится. Я ближе к этому состоянию, чем чеиыре-пять лет назад, но еще недостаточно зрел. Я видел среди своих друзей молодых отцов, которые немного понянчились, сбагрили все на жену и продолжают свои спартанские пляски. Я понимаю, что речь идет о колоссальной ответственности. Это должно быть так, как с музыкой, чтобы не сожалеть о принятом решении.