Карл любил Клару, а Клара - краля.
Глаза как алмазы, губки - кораллы.
Сама так естественна, так натуральна,
Что с нею мораль забываешь на нет.
Но не страдала моралью Клара,
Стерильной душою Карла играла.
И как-то под утро паскудная девка
Украла у Карла кларнет.

Сонный Карл спросонок
глядел в свой лорнет,
Тщась отыскать то, чего уже нет.
Осознав значенье утраты
Карл вскричал: "Караул!"-
Но на нет суда нет.
И заплаканный Карл
шастал в ватерклозет,
Не читал от несчастья
вечерних газет,
Все курил и корил,
сам с собой говорил,
И чуть было не оказался в крейзе...

Если душно душе,
если тошно - то что ж,
На руках есть вены, под руками нож...
Но это выход на случай,
если выхода нет,
А что выхода нет - это ложь.
Если небом дан дар,
хватит сил и на то,
чтоб и этот удар,
и еще черт-те что
Пережить, и воду святую,
которой ты полон,
донести, тем кто жаждет,
кто ею пустой.

Карл рискнул пойти на эксперимент,
Карл нашел в себе силы
сменить инструмент:
влез в долги и купил "Стратокастер" -
гитару,
о которой, пожалуй, мечтает любой.
Он терзал свои пальцы, душу и мозг
Дни и ночи, но он иначе не мог,
И в итоге родил звук, в котором он
выместил всю свою боль и любовь.

Он трясину потряс,
Тем что грязь втоптал в грязь.
Он угрюмых смешил,
а погрязшим - мешал.
Взбаламутив тьму мути, он на свет
Божий из-под ветоши вытащил свет.
Рок-н-ролльная каста
расступилась пред ним,
И фанатики клялись, что видели нимб
Над его головой, но дело не в нимбе:
Он был просто несущим
насущный ответ.

Сквозь сплетение сплетен,
сквозь тину и тень,
День за днем, каждый день,
за ступенью ступень,
Карл всходил на престол
не ценой преступлений,
Не ради богатства, дарящего лень.
И хотя Карл вне сцены
был скромен как кролик,
В кулуарах его прозвали "Король",
Что с того, сто он не коронован,
Коль король рок-н-ролла -
коронная роль ?
 

Но жил скрытный, корыстный
проныра Кастрат, -
музыкант не удавшийся,
он во сто крат
заколачивал больше,
чем мастера,
чему был, разумеется, рад.
Он служил тем, кто лжив,
он следил тут и там,
он ходил по пятам,
он сидел по кустам,
он жил стуком ритмичным и сколотил
состояние на костях.

"Стратокастера" звуков
услышав раскат,
к Карлу завистью черной
проникся Кастрат
И под старость Кастрату
втемяшилась страсть:
Он решил "Стратокастер" украсть.
Но чужими руками он жар загребал,
от чего и ломились его погреба.
он решил нанять бьющих и грабящих, -
тех у кого только брага
и брань на губах.

И Кастрат недолго бродил по дну,
чтоб найти подонков
и сказать им: "Ну !" -
В тот же вечер окрыленного Карла
поджидала у дома урла.
Его долго пинали ногами в живот,
и если он чудом остался живой,
то виной тому Бог...
Карл поверил в Него.
Вот такие дела.

А Кастрат "Стратокастер"-то
спер неспроста:
он пытался мелодии
стричь как с куста.
Думал, дело пустяк,
но он локти кусал, -
Ведь душа у Кастрата пуста.
Сбившись с сил и сбесившись,
он струны сменил,
но гитара просто трунила над ним,
и запал вдруг пропал,
он запил и, вспылив,
он решил "Стратокастер" спалить.

И когда "Стратокастер"
несли на костер,
Карл на костылях
тащился в костел...
Его приняли там, усадили за стол,
предложили постель...
И уставший от мира
принял новый устав,
что заставил его
стать тем, кем он стал,
и теперь тонких струн
звенящая сталь
Уже пальцы не жалит, а жаль...

Все на нуль одним махом -
теперь он монах,
он махнул на все и всех послал на х...
он не ходит теперь
в полинявших штанах,
пребывая в священных стенах.
Вот только хор поет мессы а-ля
до-ля-фа-соль,
сыпля в Карловы раны
карловарскую соль.
Карл чувствует боль,
вот вся сказка о том,
как стал карликом бывший король.

А я был странник
в израненной странной стране,
где продажное "ДА"
и на нет сводят "НЕТ",
где на тысячу спящих
один, что распят
и пятьсот, что плетутся вдоль стен.
Если ты не эстет в ожиданьи конца, -
лей кастет из свинца
и налей-ка винца,
и мы выпьем с тобою
за тех, кто прибит на кресте.